Я прижала телефон ухом и пошла искать, куда сунула заветный бутылек с успокоительным. Кажется, в дверцу холодильника.

По ту сторону телефонного разговора хлопнула дверца автомобиля, отрезая ворчание незнакомых мужиков, и Сокольский спросил:

— Ну?

— Куда бы ты ни ехал — не едь туда.

Снова ироничный хмык.

— Червона Никитична, вы говорите странное. Давайте вы скажете, что у вас случилось, я поглажу вас по голове, и мы разойдемся по делам: вы — спать, а я — ловить преступников? И, заметьте, я предельно миролюбив — несмотря на то, как мы сегодня расстались.

А как мы с ним расстались? Что не так?

А! Это он про Васю?

Или… ну, да, не стоило ржать ему в спину.

Ну, учитывая, как мы расстались — он действительно предельно миролюбив.

Я вздохнула:

— Сокольский, мужик, к которому вы едете — вооружен. И будет стрелять.

— Откуда информация? — Деловито уточнил Иван.

И я подтвердила худшие его подозрения:

— Оттуда. Вы войдете, с правой стороны будет просто стена и шкаф в дальнем углу. Справа будет видно распахнутую дверь на балкон, и сам балкон — открытый. Ты начнешь разворачиваться влево, и в этот момент он выстрелит. Сокольский, он будет в шкафу. Прямо напротив двери. Выстрелит сквозь шкаф, попадет в… в корпус. Я не рассмотрела, выжил ты или погиб, но… — я вспомнила сон, графичные подробности, и голос дрогнул. — В общем, тебе так разворотило грудь, я сомневаюсь, что были какие-то шансы.

Иван помолчал. Потом усмехнулся внезапно:

— Ты же говорила, что для предсказания тебе нужно, чтобы человек был перед глазами?

— Сокольский, не путай, пожалуйста, предсказание и истинное пророчество. Между ними разница примерно как между адвокатом и прокурором: первого можно нанять, второй действует исходя из своих соображений.

— Ну не совсем так… но, для человека сугубо гражданского, ты неплохо уловила суть, — судя по голосу, Иван улыбнулся.

А судя по улыбке — нарисованная мной картина его не очень-то впечатлила.

Господи боже, да за что ж ты свалился на мою голову, дундук упертый, баран твердолобый! Чтоб тебя!

Ой, не, не надо “чтоб”!

И с этой мыслью решительно открыла холодильник. Умиротворяющий эликсир действительно оказался в дверце.

А барант и дундук, тем временем, бодрым и противным официальным голосом объявил:

— Спасибо за предупреждение, Червона Никитична, я принял вашу информацию к сведению!

— Сокольский! — Я открутила пробку и нацедила в чайную ложку темной пахучей жидкости.

Глотнула, скривилась и выдохнула:

— Я же просила! Оставь в покое мое отчество!

— Ладно, договорились! — Неожиданно легко согласился он. — Ложись спать. Всё будет хорошо. Пока!

Он прервал соединение, и я поняла, что всё. Я сделала, что могла. Дальше долбиться в эту стену бесполезно.

Так. Аптекарь, вроде бы, говорил, что чайную ложку эликсира нужно разводить в стакане воды…

С ненавистью взглянув на телефон, я пихнула его на стол, и, открыв кухонный кран, полакала прямо из-под крана — как в детстве, когда тонкости вроде фильтрования и кипячения воды жителями города были далеки и недоступны моему пониманию.

Скривилась от противного привкуса на языке и закрыла кран: будем считать, стакан воды я выпила.

На глаза попалась инструкция к успокоительному, и я зачем-то развернула ее, бездумно пробежала глазами…Взгляд зацепился за раздел “возможные побочные эффекты”. Что… Что? “Возможно отрастание щупалец”?

Так. Так.

Я вдохнула, выдохнула, прикидывая, куда бежать и что делать.

Но, кажется, успокоительное уже начало действовать, потому что я плюнула на все и пошла спать.

А со щупальцами, если отрастут, завтра решу, что делать.

17/07

17/07

Утро началось с поиска щупалец.

То есть, утро началось со грохота во входную дверь, устроившего мне внеплановую побудку.

Но проснувшись, первым делом я бросилась не двери, а проверять — отросли у меня за ночь побочно-успокоительные щупальца, или обошлось?

Стремительно ощупав все участки тела, доступные для самоощупывания, я немного успокоилась, завернулась в халат и пошла выяснять, кого там черти принесли. В глубине души надеясь, в глубине души надеясь, что как принесли — так и унесли, пока я возилась: клиентов я рано не принимаю, а общаться с соседями никакого желания не было.

Впрочем, капитан Сокольский, обнаружившийся в глазок, не относился ни к тем, ни к другим.

— Живой? — Я смерила его мрачным взглядом, чтобы он ни в коем случае не подумал, что я рада этому обстоятельству.

Или тому, что ради этого мне пришлось среди ночи устраивать цыганочку с выходом.

— Твоими стараниями, — устало, но бодро отозвался Иван, напрочь игнорируя моё недовольство. — Если пустишь — расскажу, что там было, и обсудим, как спасать Катьку.

Любопытство — сила древняя и непобедимая, так что пусть и без охоты, но капитана я в квартиру впустила.

А как он оказался вместо гостинной на кухне, жующим яичницу, запивающим ее крепким сладким кофе с молоком, я не знаю.

Какая сила заставила меня жарить яичницу и варить кофе — не знаю тоже.

— Мы на этот адрес, в общем-то, с формальной проверкой ехали, никого там не должно было быть. Расслабились, конечно… Знаю, это мы зря — как показывает практика, как раз на таких вот выездах, где никакого головняка не ждешь, самая жесть и случается. А подай соль, пожалуйста… спасибо! Но я к тому, что если бы ты не предупредила, как раз как ты сказала, и вышло бы. Да и с предупреждением… я, уж извини, поверил только когда в квартиру вошли, а там коридор, в торце шкаф, а слева — открытая дверь на балкон.

Ты посмотри, не сразу он мне поверил! Вот подстрелили бы тебя — знал бы!

Несмотря на то, что Сокольский отвлекался на разговор, яичница исчезала с катастрофической скоростью.

Нарезая бутерброды, я утешала себя тем, что это не для него, мне же и самой надо чем-то позавтракать…

А вообще — это Вася виноват! Я надеюсь, Владка отомстит ему за меня.

А Иван рассказывал дальше:

— Шкаф старый, между дверцами — щель. Хрен его знает, что он в нее видел, но видеть мог только в нее. Если бы я не ждал, то и внимания не обратил бы. А так — сразу из поля зрения отошел. Своим знак дал, чтобы не шумели, там бутылка пустая валялась — ею дверцу подцепил, потянул. Я думал, этот утырок из шкафа выскочит, чтобы цель найти, а он прям так на движение дверцы и шмальнул. Как ты и говорила, сквозь дверцу. Ну, а раз он ствол так удачно разрядил, то мы его и повязали оперативно. В общем, пока его в камеру сунули, чтобы в себя пришел. Как наркотический приход отпустит, будут допрашивать… Слушай, Червон… Блин, как неудобно-то к тебе без отчества обращаться, а!

— Ваня, — мрачно перебила я.

— Что?

— Без отчества ко мне можно обращаться “Ваня”.

— Серьезно? — он почему-то ужасно развеселился. — Так ты не шутила, когда говорила, что мы тезки!

Я сделала чопорное лицо:

— Я крайне редко шучу с полицией.

Сокольский ухмыльнулся:

— Да? А с соседом из сорок пятой квартиры — это значит, не шутка была? Ладно, ладно не злись! Лучше расскажи, это что вообще такое было? Ну, с пророчеством.

Вот же… цепкий, как клещ. С темы так просто не уведешь, одно слово — опер.

— Отстань, а? — Попросила я искренне, не пытаясь больше юлить. — Я тебе тайны профессии открывать не обязана. А штуку эту на службу не поставишь: истинные пророчества приходят стихийно, повлиять на них нельзя. Все, закрыли тему: помогла — и скажи спасибо.

Он посмотрел на меня серьезно.

— Спасибо.

Даже есть перестал — вот как серьезно.

Ну, или это просто потому что яичница закончилась.

Сердито отобрав у капитана пустую тарелку и сунув ее в мойку, я поставила перед ним другую, с бутербродами.

— Знаешь, куда можешь запихнуть свое “спасибо”? — Спросила с той ласковостью, заслышав которую опытные люди обычно разбегались не оглядываясь.